1
С детства я «болел» звуками. Одни были очень приятными, как шелест ночной листвы за окном, или как мягкий шум дождя. Тогда я весь обращался в слух и для большего наслаждения прикрывал глаза.
Но от резких звуков я закрывал уши и жмурился, испытывая настоящую боль. Протяжный скрип полов в тишине, крики соседей во время ссоры, невыключенная автомобильная сигнализация во дворе — это убивало.
Тем не менее мне нравилось само явление звуков, этих невидимых волн с разными оттенками. А потом я пришел в восторг, когда узнал об их носителях, «представителях» на письме.
Буквы. Их мне показал папа.
«Сначала ставим точку. Это будет началом буквы… Теперь от точки проводим линию. И еще одну… Теперь соединяем посередине… Получилась буква «А». Смотри, Саша, это первая буква твоего имени».
Читать я стал быстро. И все вокруг обрело звучание: ожили уличные вывески, запели страницы первых детских книжек. Теперь я слышал звуки не только снаружи, но и внутри себя, соединяя буквы в слоги, а слоги в слова, и открывая смыслы новых, незнакомых слов.
«А, Б…»
«Ма-ма мы-ла ра-му»
«Мы не ра-бы, ра-бы не-мы»
А потом научился рисовать точку, как рождение любой буквы. Точки были на втором месте в моем рейтинге. Я так их полюбил, что ставил после каждого старательно выведенного слова, вместо пробела.
Папа что-то понимал.
«Точки тоже бывают разные, у каждой свой смысл. Ты уже знаешь про начальную. А эта — точка в конце предложения. Но вот и еще одна — точка в знаке вопроса».
Я долго сидел, вглядываясь в черноту этой вопросительной точки. Без нее вопрос казался не полноценным знаком, а каким-то кривым недоразумением.
«Знаешь почему?.. В каждом правильном вопросе уже есть ответ».
2
Я рос вместе с прогрессом человечества. Компьютеры, смартфоны, социальные сети, чаты, мессенджеры… Они отправили в прошлое многостраничные труды писателей. На площадках виртуального общения стало меньше букв, а точки исчезли, уступив место скобкам-улыбкам.
Я недоумевал и продолжал писать в чатах по правилам русского языка. Меня называли занудным, чересчур серьезным и даже пассивно-агрессивным. Отчего-то друзьям было страшно видеть вместо смайлов мои любимые точки. Думаю, скобками они старались сгладить углы.
Как иронично. С такой же снисходительной или виноватой улыбкой смотрели они на меня, когда я задавал «странные» вопросы.
Вопрос как особенность мышления сопровождал меня с детства. Для родителей я был почемучкой. Затем выводил из себя окружающих вечными «зачем». Получив ответ, шел дальше, пока наконец не уткнулся в безответное: «В чем смысл жизни?»
Некоторые честно говорили о своем предназначении: любовь, семья, друзья, работа… Даже: «Смысл в самой жизни».
Но раз за разом я стал слышать то, что постепенно гасило любое желание искать:
«Делай без смысла!»
«Не спрашивай глупости!»
«Займись лучше делом!»
Тогда я перестал спрашивать и стал подражать окружающим. Как и они, обрезал мысли скобками и перестал ставить точки. А внутри себя чувствовал бесконечное многоточие…
3
Сон стал моим прибежищем. Я любил поспать все дольше, почти не покидал своей «ракушки», прекратил общение. Отказался даже от немых собеседников — книг.
Читать стало трудно. Я видел очертания букв, они казались знакомыми, но уже не звучали. И не было смысла в этих черных закорючках, всего лишь физических оболочках, если их не оживляли движения волн.
Невысказанные слова запутывались в цепких мыслях, томились внутри, и тогда я решил разбавлять эту вязкую смесь крепким алкоголем. Но однажды не рассчитал дозу.
Очнувшись от коматозного сна, ощутил тяжесть в голове, но не от похмелья, а от назойливых мыслей. Нужно было как-то разогнать их. Я чувствовал, что схожу с ума. Тогда решил проверить, не убил ли я еще выпивкой свой мозг, помню ли, как пишутся буквы?
Нашел на столе огрызок бумаги и тупой карандаш. Но мыслей было слишком много. Чтобы выцепить хотя бы одну, я пытался говорить что-то вслух, сам с собой, но не слышал себя. Так не работало — нужно было именно написать.
Я чувствовал, что среди хаоса мыслей красной нитью проходит одна, основная. Но как только видел ее конец и думал, что сейчас поймаю, то глаза закрывались сами собой. Однако я все же смог нарисовать точку.
После заметил, что прошел целый час, пока, засыпая и снова просыпаясь, я вывел одну фразу:
«Смы-сл-а в жиз-ни н-е-т»
Чего-то не хватало. Точки. Поставив ее в конце, словно подписав приговор, я погрузился в сон и пробыл там двое суток.
4
Зачем я проснулся? Казалось, сон — лучшее, что может быть. Если бы можно было провести там все время… Во сне я почти мертв.
Но жизнь торжествовала, смеясь надо мной. Потому что я больше не мог заснуть. Мысли превратились в громадный ком, который болезненно пульсировал в голове. Я уже отчаялся пить таблетки. Ждал, что умру от болевого шока.
Включал телек и смотрел куда-то сквозь него, чтобы ускорить дни. И вдруг услышал про пандемию.
Что-то шевельнулось во мне. Тихий восторг тепло покалывал где-то в теле. Так я и знал! Сама природа лишает человечество жизни. Потому что в ней нет никакого смысла.
«Наконец-то! Хотя бы заражусь и умру». И ради этого я даже вышел из дома, впервые за долгое время искал живого контакта с людьми. Но, видимо, нельзя умереть дважды. Ведь даже вирус не посчитал меня живым.
Не получалось завершить земной путь «естественным» путем. Тогда все чаще я стал задумываться о «запасном выходе». Но даже не представлял, что это не спасение, а черный ход прямиком в ад.
5
Меня спасли от непоправимого — зацепили словом «звук».
О интернет! Чего в тебе только нет: ты собрал все человеческое, великое и низкое, во всех проявлениях. Неизбежно ты бы показал людям самих себя, во всей красе. Но и здесь тебя пока еще опережает естественный разум. «Звук» — это произнес человеческий голос. И кто-то по ту сторону экрана хорошо знал, что стоит за этим словом. Он задел во мне искру, которая разгорелась в костер вопросов.
Я даже открыл словарь Ожегова.
«Что вы имеете в виду? Звук как физическое явление, вызываемое колебательными движениями среды? Или как элементы речи? О чем вы говорите?» Оказалось, что у этого слова есть и третье определение.
Звуковой вектор, или «звук», — это свойства, желания, мысли человека, который постепенно пресыщается материальным. Рано или поздно такой человек начинает задаваться вопросами, для чего существует все то, что он видит, слышит, осязает?
«Я не первый и не последний. Все заканчивается когда-нибудь. Так для какой цели продолжается этот хоровод жизни и смерти и есть ли что-либо вечное?»
Примерно так. И все размышления обладателя звукового вектора сводятся к одному вопросу. Порой он остается незаданным. Но иногда формулируется неверно: «В чем смысл жизни?» И кто-то ищет ответ, а кто-то, как я, опускает руки.
Тогда жизнь, мягко говоря, не мила, а люди вызывают одну лишь ненависть. Хочется убежать от них подальше, в одиночество и тишину. И звуковик погружается в себя, надеясь найти там самое заветное. Но это все равно что пытаться разглядеть черное пятно на абсолютно черной скатерти.
Так же и я барахтался в пучине и лишь теперь стал понимать, что именно нужно было «подсветить». Но как, за счет чего откроется скрытое? В точке этого нового вопроса сконцентрировались все силы, и я готов был впитать ответ.
Оказалось, что я вижу лишь фрагмент картины, только одну грань. Одно из проявлений души не получало желаемого, и эта нехватка заполнила все мое существо, подавив остальные желания и мысли. Это как смотреть в упор на слово, но замечать только один слог. Конечно, тогда теряется весь его смысл.
Как только я чуть приоткрыл свою «звуковую» часть, то под правильным освещением внутренняя точка стала расти, превращаясь в луч и обретая направление. Это мой вектор. Теперь я знал, куда идти и где искать ответ.
***
Чуть позже, собирая все части себя в одно целое, как раньше собирал буквы в слова, я стал находить и чувствовать смыслы. Сейчас я снова вижу текст целиком. И верю, что смогу приблизиться к пониманию его главной мысли, не потерявшись вновь.
«В вопросе уже есть ответ, сынок».
— Да, в жизни есть смысл.
Автор: Анонимно
Редактор Янина Буракова
Корректор Анна Сорокина
Статья написана с использованием материала онлайн-тренингов Юрия Бурлана «Системно-векторная психология»
